Митрополит Антоний (Храповицкий; 1863 — 1936) в бытность архимандритом.
1891 — 1895 годы. Из фондов ЦАК МДА
Митрополит Антоний – один из столпов Русской Церкви первой половины ХХ века, оказавший колоссальное влияние на все стороны ее жизни.
Именно благодаря его трудам в конце XIX столетия начался расцвет жизни Российских Духовных академий, продолжавшийся вплоть до революции. Находясь в общении со Святым Праведным Иоанном Кронштадтским, Преосвященный Антоний перевел его опыт пастырства на научную стезю и создал академический курс пастырского богословия, который неизменно читал сам.
Владыка Антоний, наряду с Митрополитом Антонием (Вадковским) и Епископом Михаилом (Грибановским), был признанным ревнителем принципов ученого монашества. Призвание «ученых монахов», обладавших полнотой богословского знания и опытом аскетического делания, он видел, в первую очередь, в пастырском служении. По мысли Владыки, «ученые иноки» должны были стать духовными руководителями российского общества, в ту пору находившегося в глубоком кризисе. Неверие, теплохладное отношение к Церкви и ее Таинствам, стремление лишь к обрядовой стороне богослужения без внутреннего делания, ставшие характерными чертами русского интеллигента, влекли за собой и нестроения в самом народе. Именно поэтому деятельность «ученых монахов» чаще всего была связана с общественным поприщем.
Постриженики Митрополита Антония (большинство из них – будущие Архипастыри), составили так называемое «Ученое иноческое братство».
Учеником и пострижеником Владыки Антония был и Священномученик Андроник, Архиепископ Пермский и Кунгурский. Ему дважды удалось послужить под началом своего аввы: во время учебы в Московской Духовной академии, где архимандрит Антоний был ректором в 1891–1895 годах; затем – в Уфе, куда Епископ Антоний призвал архимандрита Андроника для службы в должности ректора Уфимской Духовной семинарии.
Студенты Московской Духовной академии с ректором и инспектором академии. 1894 год.
Первый ряд (слева направо): архимандрит Сергий (Страгородский), архимандрит Антоний (Храповицкий), иеромонах Евдоким (Мещерский).
Второй ряд (слева направо): иеродиакон Никон (Бессонов), иеромонах Михей (Алексеев), иеромонах Серапион (Машкин), иеродиакон Андроник (Никольский). Из фондов ПКМ
Из обращения ректора Уфимской Духовной семинарии архимандрита Андроника к Епископу Антонию (Храповицкому), 1902 год:
«Не буду говорить о том, что особенное было назидание для нас в твоих священнодействиях, когда лицо твое отображало на себе твою возвышенную молитву, и в твоих поучениях, раскрывавших для нас тайны Царствия Божия и тайны человеческой души, говоривших нам о том, как и среди грешной юдоли земной Царствие Божие приходит в силу. Умолчим и о том непосредственном обаянии твоей личности на всех, даже несогласных с тобой, в чем сказывается твой широкий дух, открытый ко всем одинаковою любовью и доброжелательством. Скажу лишь о том, что ближе всего нас касается, чтобы в последующие времена в этом находить себе утешение. В тебе, Владыка святый, мы видели самого родного отца… Ты являешься добрым пастырем стада Христова. Тебе заветы Христа, пути Церкви Христовой на земле – самое дорогое в твоей жизни… Смотря на тебя, мы и сами хотели бы преисполняться той любовью и преданностью церковному делу, которыми живет твоя душа».
До самой своей мученической кончины Архиепископ Андроник считал Митрополита Антония своим духовным отцом, обладавшим авторитетом как в духовных вопросах, так и в вопросах церковно-общественной жизни.
В унисон звучали их голоса в дни февральской революции.
Из проповеди Высокопреосвященного Антония, Архиепископа Харьковского и Ахтырского, 5 марта 1917 года:
«Когда мы получили известие об отречении от Престола Благочестивейшего Императора Николая Александровича, мы приготовились, согласно его распоряжения, поминать Благочестивейшего Императора Михаила Александровича. Но ныне и он отрекся и повелел повиноваться Временному правительству, а посему, и только посему, мы поминаем Временное правительство. Иначе бы никакие силы нас не заставили прекратить поминовение Царя и Царствующего Дома».
Из проповеди Преосвященного Андроника, Епископа Пермского и Кунгурского, 5 марта 1917 года:
«Так и сей кроткий Царь решился на самопожертвование высокое, чтобы объединился и утихомирился разгневанный народ. Царь за себя и за Наследника отрекся от Царского Престола с передачей такового Великому Князю Михаилу Александровичу – своему Царственному Брату. Но вот наше дальнейшее горе: Великий Князь Михаил Александрович, очевидно, не чувствует в себе силы взять в свои руки бразды правления в такое время, когда смута в народе, а лютый враг-немец не только у ворот, но и в пределах уже Отечества. Посему он сказал, что воспримет всю Верховную Власть только в том случае, когда весь народ изберет его на Учредительном Собрании. И так не стало у нас Царя. И Церковь не смеет провозгласить в своих молитвах и песнопениях эту самую народом исторически созданную святыню народной души, постепенно в дали веков из разрозненности объединившую весь великий Русский Народ во единого соборного человека с созданием великого Государства Российского».
Одинаково их мнение и о большевистском перевороте.
«Православные христиане! Вставайте все против красного антихриста! Не слушайте ничьих призывов примириться с ним, от кого бы сии призывы не исходили! Нет мира между Христом и сатаною», – обращался Митрополит Антоний к своей пастве.
«Мы враги открытые, примирения между нами не может быть. Если бы положение было противоположным, я, именем Господа Бога, приняв грех на себя, благословил бы повесить вас немедля. Других разговоров от меня не будет», – сказал Архиепископ Андроник главе Пермской Губернской ЧК во время своего последнего допроса.
Митрополит Антоний был главным идейным вдохновителем восстановления в Русской Церкви патриаршества. На Поместном Соборе 1917–1918 годов он был одним из трех кандидатов в Патриархи – наряду со Святителем Тихоном Московским и Митрополитом Новгородским Арсением. В то время народная молва оценила его как «самого умного» из Архиереев Русской Церкви – в отличие от «самого строгого» Арсения и «самого доброго» Тихона. Блестяще образованный и талантливый церковный писатель, видный церковный деятель двух последних десятилетий, давний поборник патриаршества, Владыка Антоний из трех кандидатов пользовался самой широкой поддержкой соборян как бесстрашный и опытный церковный вождь. При голосовании он набрал наибольшее число голосов, но Господь отвел от него этот жребий.
На заседании Всероссийского Поместного Собора Русской Православной Церкви. г. Москва. 1918 год.
В президиуме (слева направо): Князь Е. Н. Трубецкой; протопресвитер Николай Любимов;
Высокопреосвященный Арсений (Стадницкий), Митрополит Новгородский и Старорусский;
Святейший Патриарх Тихон (Беллавин); Высокопреосвященный Антоний (Храповицкий),
Митрополит Харьковский и Ахтырский; Высокопреосвященный Платон (Рождественский),
Митрополит Херсонский и Одесский.
Из фондов ГИМ
В 1920 году Митрополит Антоний вместе с армией генерала Врангеля и сотнями тысяч русских беженцев отправился в изгнание. В условиях невозможности общения со Святейшим Патриархом Тихоном собором Архипастырей во главе с Владыкой Антонием была создана Русская Православная Церковь заграницей, объединившая большую часть русской эмиграции.
Находясь в состоянии вынужденной оторванности от России, Владыка продолжал жить с ней одной жизнью, пропуская через свое сердце известия о находящейся в тюрьмах и ссылках, живущей в тяготах и лишениях Родине.
Высокопреосвященный Антоний, Митрополит Киевский и Галицкий. 1920-е годы
В 1927 году, после церковной смуты, вызванной публикацией т.н. «Декларации Митрополита Сергия», Митрополит Антоний тяжко занемог. Эта болезнь, не оставлявшая его до самой кончины, не умалила его духовные силы, но помогла стяжать дар покаянных слез.
Его последняя проповедь, произнесенная 15/28 июля 1936 года, стала завещанием всему русскому народу – в России и за ее пределами:
«Уже много поучений я говорил вам с помощью Божией, но все еще остается больше невысказанных. И вот сегодня мы будем говорить о том, как получить благодатное чувство для того, чтобы совершать и приступать к Таинству Причастия.
Есть разные степени восприимчивости душой благодатного умиления. Вот перед нами образ праведного Родиона. В дни страстей Господних он вышел проповедовать и сказал: ″Братие! Слово умерло. Его более нет на земле″…* – и зарыдал… И ничего не говоря сверх этого, пал на лице свое… и сказал: ″Братие, будем плакать″. Слушатели пали ниц и дружно заплакали. Тогда проповедник снова сказал: ″Слово было распято, пронзено копием. Что же мы еще можем сказать? Братие, будем плакать″…, – и все пали и… плакали.
Теперь не может быть такого авторитета, чтобы слушатели по такому призыву пали и заплакали… А тогда пали и плакали…
Наша жизнь такова, что нам надо больше плакать, чем радоваться.
Надо плакать о своих грехах и каяться в них. Грехи мы должны сознавать ясно, чтобы наше отношение к ним было таким, о каком говорил Псалмопевец: ″Грех мой предо мною есть выну″.
Слезы покаяния – наш удел, и мы просим у Бога: ″Даждь ми слезы и память смертную, и умиление″…
Но в последние дни Страстной недели, в преддверии Праздника Пасхи, мы плачем не о наших грехах, а плачем о Нем… как о Нем плакал упомянутый праведник.
Однако огрубели наши сердца, и мы охотнее шутим, чем плачем. Последние сто лет люди разучились плакать о грехах.
Теперь немногие сохранили эту способность, а было время и были такие христиане, что как заговорят… о вере… и о молитве… так у них появляются… слезы, и они плачут от умиления.
Это радостный плач. И часто в нашей жизни печаль и радость смешиваются: когда душа расстроена покаянием, она близка к умилению.
″Омый мя слезами моими″… Дай мне каплю слез или капли часть некую…
Дар слез присущ имеющим радость о Боге, ибо радуется о Нем душа, размягченная покаянием.
И если Бог дал нам ″каплю слез или капли часть некую″, тогда и мы можем иметь надежду на спасение. Аминь».
Митрополит Антоний во время богослужения. 1936 год. Из фондов Дома русского зарубежья им. А. И. Солженицына
Высокопреосвященный Антоний, Митрополит Киевский и Галицкий, скончался в Сербии 28 июля/10 августа 1936 года и был погребен на Новом кладбище Белграда, в склепе Иверской часовни.
*Многоточиями отмечены те места проповеди, в которых Владыка делал вынужденную паузу из-за слез, мешавших ему говорить.
